Семь цветов страсти - Страница 35

Осенью 1980 года Эрик Девизо совершил крупное правонарушение, изъяв из фондов банка большую сумму, должную сыграть в его операции роль запала. Далее разорение соперников и сосредоточение капитала в руках Эрика должно было идти по закону цепной реакции. Но господина Девизо подвело плохое знание людей — единственный человек, которого он должен был посвятить в свой замысел, предал его, cообщив совету директоров банка о хищении.

Секретное собрание приняло гуманное решение — Эрик лишался директорских полномочий и брал на себя обязательство погасить долг за счет личных средств. Все двенадцать членов совета директоров присягнули о неразглашении преступления господина Девизо, заключив с ним джентльменское соглашение. На утряску своих личных дел Эрик попросил десять дней. Канун Рождества смягчил разъяренных пайщиков. Учитывая былые заслуги, Эрик был отпущен домой, предварительно подписав документ с принятым соглашением.

В тот же вечер он продумал до детали план отступления, решив уйти из жизни вместе с женой. Возможно, он рассказал все Патриции перед тем, как, сметая дорожные столбики в новогоднюю ночь 1981 года, ринуться с обрыва в непроницаемую ночную тьму. Эжену Эрик оставил письмо, умоляя сохранить причину его смерти в тайне и помочь Сесили продать принадлежавшее семье имущество.

— Это письмо у меня. Когда я узнал, что ты в Париже, то решил, что наступило время рассказать правду. Господин Девизо так и написал: «Отдать Дикси, когда она станет достаточно взрослой, чтобы понять меня».

— Наверно, я еще не готова, Скофилд. — Дикси сжала руками виски. — Ведь он, в сущности, убил мою мать…

— Я думаю, Патриция добровольно приняла решение уйти из жизни вместе с мужем.

— Но она была так счастлива! Мама покупала платья, делала прическу, готовясь к «свадебному путешествию»! — Дикси вспомнила те декабрьские дни. — Да, я теперь понимаю: Патриция, та, что прибежала ко мне утром в спальню сообщить о возвращенной любви Эрика, не могла оставить его одного…

— Прочти письмо, милая. И все детали встанут на свои места. — Эжен протянул Дикси конверт.

— Нет. Лучше оставим все как есть. Я ничего не спрашивала у тебя, а ты ни о чем не рассказывал. — Подойдя к камину, она бросила письмо в огонь. — Прощай, Эрик. Я буду думать, что ты действительно полюбил нас — меня и маму — в те рождественские дни. И никогда не примирюсь со случайностью, убившей тебя в самом начале… В начале новой, такой счастливой и долгой жизни.

Вторую годовщину свадьбы супруги отмечали в доме на Лазурном берегу, cобрав множество гостей. Впервые за все время замужества Дикси, избегавшая прежних знакомств, пригласила своих давних друзей, преимущественно именитых и состоявших некогда в ее любовниках. Гостям было выделено целое крыло виллы и предлагался комфортабельный отдых. Но приехать смогли немногие. Алана Дикси не звала, а Чак Куин даже не ответил на приглашение. Дикси ждала его до последнего, чувствуя, что вот-вот ворвется на празднество прямо с дороги запыленный, очаровательный в своей простодушной бесцеремонности Чакки.

Накрытые в саду столы блистали изысканной сервировкой, на специально сооруженной маленькой эстраде играл оркестр, в подсвеченном изнутри бассейне бурлили пенистые струи. Провернувший накануне удачную финансовую операцию, Эжен был в ударе, Дикси, с трудом скрывая напряжение, прислушивалась к автомобильным гудкам и отдаленным голосам у гаражей.

Супруги представляли собой достойную пару, поддерживая непринужденный тон в разномастной компании гостей. После торжественной части с произнесением поздравительных речей все разбились на отдельные группы, связанные лишь снующими с подносами официантами.

Дружки Дикси под предводительством Кармино Римини затеяли игру в жмурки с пикантными фантами: проигравший снимал любую деталь одежды. Игра продолжалась не более получаса, но пара мужчин уже осталась в одних трусах, скинув на траву все части вечерних костюмов. С дамами оказалось сложнее, приходилось довольствоваться украшениями, медленно подбираясь к платью. Кармино, привезший с собой сильную, как Диана, юную американскую спортсменку, начисто забыл об отказах Дикси, не пожелавшей когда-то стать его супругой. Спортсменка громко хохотала, щеголяя в одних трусиках, Кармино источал довольство, ловя сладострастные взгляды мужчин, ласкающие его девочку.

Дикси удалось сбежать. Она стояла в тени кустов олеандра, глядя на печально известный бассейн странными глазами. Выпитое шампанское не принесло облегчения — стало одиноко и страшно. Интуиция обманула — Чак не приехал.

Ее мутило от сознания никчемности всей этой затеи с празднеством. Гости казались пошлыми ничтожествами, от которых хотелось поскорее избавиться. Обидным казалось даже то, что сегодня она была явно неотразима, придав своему облику чуть больше фривольности, чем было принято в кругу друзей Эжена. Длинное вечернее платье из тонкой серебристой сетки позволяло видеть все ее тело, просвечивающееся сквозь блестящую пелену. Освобожденная от бюстгальтера грудь выглядела неестественно роскошной, вздымая чересчур откровенную ткань. Распущенные волосы, подхваченные с одного бока алмазной заколкой, вились до самых лопаток.

— Ненавижу! — Она с силой метнула в мраморный борт бассейна хрустальный бокал, в котором уже не осталось шампанского. Дикси ненавидела сейчас всех и особенно себя — запутавшуюся в противоречивых желаниях и чувствах. Милейший Скофилд опостылел, но еще менее привлекательно выглядели сейчас обломки ее бывшего мирка, забавляющиеся раздеванием.