Семь цветов страсти - Страница 100

100

…Я открыла начало своего дневника. «Записки мадемуазель Д. Д.» — что за безумная дурь, щенячья радость дорвавшейся до наслаждений эротоманки! И ни капли осмотрительности, ни грана уважения к себе! Удачный контракт, деньги, яхта, возвращенный Чак… — все, что надо было Дикси Девизо для «безумного счастья»!.. «Признания Доверчивой Дряни» — гораздо более подходящее название для этих откровений.

Я подумала и добавила еще несколько строк про «дружище» Сола.

5

В Вене светило солнце. Дикси сидела у распахнутого балкона в номере отеля «Соната», а вокруг в пронизанных лучами послеполуденного солнца кронах старых каштанов шумно возились воробьи. Уже одетая к выходу, она ждала звонка Чака, в то время как Рут старательно готовилась к встрече со знаменитым секс-символом.

Дикси постоянно напоминала себе о предстоящих увеселениях, стараясь избавиться от мерзкого осадка, оставленного встречей с Солом. Дикси бесило даже не то, что господину Артемьеву станут известны детали ее интимного времяпрепровождения. Если уж на то пошло, ей было даже приятно отомстить за ночь на московской даче. Но шантажисты, уверенные, что бьют по больному месту, что по горло втянули безалаберную дуреху в свои скотские (в этом уже не было сомнения — скотские) махинации, вызывали у нее омерзение.

Больное место они вычислили точнее, чем сама Дикси, подметили под защитной броней наигранного цинизма кусочек живого мяса — ее личного, спасенного во всех передрягах достояния, которым Дикси не собиралась делиться ни с кем. Прятала даже от Майкла… Тот взгляд на «концерте» у мраморного обелиска, обращенный к скрипачу с восторженной жаждой чуда, с готовностью следовать за ним без оглядки, тот беззащитно-нежный взгляд, пойманный на лету в мертвые тиски «стоп-кадра», выдал Дикси. Дикси, которую не должен был знать никто.

Полулежа в кресле, она старалась избавиться от навязчивых мыслей, вспоминая запечатленные бесстрастной камерой эпизоды игр с Чаком. Но виделось лицо Майкла в подвижной тени кладбищенского клена: сосредоточенно-торжественное, с полуопущенными веками, прислушивающееся к пению немой скрипки… Взлетев последний раз, смычок замирает. С кивком, рассчитанным на буйную шевелюру, Майкл опускает скрипку и поднимает взгляд. Он смотрит прямо перед собой, подарив воровскому объективу Сола то, что предназначалось только одной Дикси: короткую вспышку преданности и восторга — безоглядной преданности пса, нашедшего своего хозяина…

— Ну, как я? — в комнату впорхнула Рут, с игривой грацией демонстрируя свое искусно созданное великолепие. Дикси встряхнулась, прогоняя наваждение.

Как художница, Рут выбрала для себя два стиля, которым оставалась верна вот уже десять лет, меняя облик небрежного подростка — шорты, кепочки, свободные майки и спортивную обувь — на образ утонченно-чувственной леди, стилизованной под декаданс, в нежных крепдешинах, пикантных шляпках и матовых чулках телесных оттенков. Сейчас она изображала какой-нибудь из персонажей Скотта Фитцджеральда, изящно поднося к вишневым губам папироску в длинном мундштуке.

— Браво! Развратная чертовка из высшего общества, а может, и робкое дитя, едва покинувшее пансион для благородных девиц… — засомневалась Дикси, наблюдая за изменением ее лица. — Во всяком случае, обе подходят к интерьерам моего замка и планируемой прогулке… В твоем обществе я выгляжу просто горничной, собравшейся на пикничок с офицером.

Конечно, хозяйка поместья намеренно умаляла собственные достоинства. Легкий сарафан из набивного шелка от Нины Ричи, державшийся на драпированном «хомутике», позволял любоваться плечами и совершенно открытой спиной. Необъятный подол напоминал о цветущих лугах и пасторальных радостях под летним небом. К тому же она щедро украсила себя иранской бирюзой. Бусы, браслет, крупные серьги из едва обработанных камней насыщали синие глаза неправдоподобной яркостью. Духи тяжеловатые, пряные, с налетом восточного сладострастия навевали образы гаремных утех. Она тщательно подготовилась к увеселительной поездке и была уверена, что новая хозяйка Вальдбрунна достойна своего живописного имения.

— Ах, Дикси, ты просто Скарлетт О'Хара нашего времени! Я очень кстати прихватила соломенные шляпки, чтобы бродить по лугам в соответствующем оформлении… И знаешь, сдается мне, что девушки чересчур уж хороши для одного Чака… Скорее всего он вообще не появится. — Рут испытующе посмотрела на подругу.

— Успокойся, крошка, у «баронессы» Девизо таких накладок не бывает! Ну вот! — Зазвонил телефон, и она небрежно сняла трубку, поманив пальцем Рут.

— Дикси, я уже полчаса торчу внизу. Спускайся живо, детка. Соскучился и приготовил тебе сюрприз. — Голос Чака, звонившего из холла, звучал как по репродуктору, так что можно было и не разворачивать трубку в сторону Рут.

— Вот видишь, подружка, меня не бросили, как ты уже надеялась. Напротив, американский разгильдяй проявил английскую пунктуальность! — Дикси ни на минуту не просчиталась, поскольку полчаса назад, поджидая Рут, отправила объявившегося Чака за покупками — не могла же она рассчитывать только на погреба замка, о которых не имела ни малейшего представления.

Подхватив сумки, дамы спустились вниз, где среди уютного декорированного в бюргерском стиле вестибюля красовался славный герой в драных джинсах и пропотевшей насквозь майке. С преувеличенной горячностью он бросился обниматься.

— Как тебе мой «парфюм», Дикси? Пот и бензин — настоящий мужской букет!

100